Цитата дня

«Если увидишь, что кто-либо лицемерно хвалит тебя, то в другое время ожидай от него порицания» (Марк Подвижник)

oshibki1.jpg

Храм Успения Пресвятой Богородицы г. Подольск (Котовск)

Таким храм может стать с Вашей помощью!

Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

Блаженная Ксения Петербургская

Юрий Рябинин

В конце XVIII века в Петербурге на Смоленском кладбище строилась новая церковь, большая, соборная. В столице величайшей в мире империи и кладбищенская церковь должна быть величественной, монументальной, какими не во всех епархиях и кафедральные соборы бывают. Как ни старались каменщики, от зари до зари работая на лесах, дело у них плохо продвигалось. Они должны были не только возводить стены, но и затаскивать камень на верхотуру, замешивать известь, леса наращивать. Но вот однажды утром приходят работные и видят: на самом верху, на лесах, полно кирпича лежит, только бери и клади в ряд. Обрадовались артельщики и больше обычного в этот день сделали. На другое утро мастеровые вновь обнаружили на лесах множество кирпича. Каменщики решили остаться после работы тайком при храме и выяснить, кто им помогает. И вот ночью они видят: пришла на стройку маленькая, худенькая старушка, простоволосая и босоногая, — и давай таскать кирпичи. Много ей, конечно, не унести, но возьмёт штуки три-четыре — и быстро наверх. Работники узнали добровольную помощницу: это была известная всему Петербургу юродивая Ксения. Из жалости к несчастной блаженной они хотели было не позволить ей больше исполнять тяжёлую и опасную работу, но потом решили: пусть помогает, если хочет, всё равно не спит никогда...

О Ксении Петербургской, хотя она и жила относительно недавно, сохранилось сведений гораздо меньше, чем о некоторых юродивых, живших за века до неё. Неизвестно точно не только когда она родилась, но и — что удивительно! — когда святой не стало. Год её смерти в разных источниках указывается в пределах тридцати лет. Кстати, при строительстве Смоленской церкви Ксения помогала «через четверть века после самой ранней даты своей кончины». Поэтому в некоторых жизнеописаниях блаженной делается вывод: если носила кирпичи, значит, была ещё жива. Однако святой и после перехода в мир иной может участвовать в жизни оставшихся на этом свете. Существуют свидетельства явлений св. Ксении — некоторым петербуржцам выпадало счастье повстречаться с блаженной и в XIX веке, и в XX, вплоть до нашего времени. Родилась Ксения, как принято считать, в 1720-х годах. О родителях её, кроме того, что они были, как и у большинства святых, людьми благочестивыми, ничего не известно. Но скорее всего, Ксения принадлежала к благородному сословию. Об этом можно судить по её замужеству. В старину межсословные браки были исключительно редкими. Ксения вышла замуж за придворного певчего Андрея Фёдоровича Петрова и поселилась с мужем в небольшом собственном домике на Петербургской стороне. И, казалось, для Ксении наступила беззаботная и весёлая жизнь если не дамы света, то, во всяком случае, близкой к высшему обществу.

Но через три года счастливо начавшееся супружество оборвалось — Андрей Фёдорович заболел и умер. Перед смертью он завещал жене всегда служить Господу Богу и неизменно славить Всеблагое Имя Его.

Ксении в ту пору было 25 лет. Смерть супруга стала для неё таким потрясением, что жить по-старому она уже не могла. Ксения не только отказалась от светских развлечений, от прежнего беззаботного существования, но и, раздав бедным всё имущество, стала бродяжничать и ночевать где придётся, чаще всего на улице. Казалось, несчастная лишилась рассудка, не снеся выпавшего на её долю бедствия. Именно так многие и стали относиться к случившемуся.

Но, как скоро выяснилось, безумной Ксения отнюдь не была. Кто-то из её близких подал начальству покойного Андрея Фёдоровича прошение, требуя воспрепятствовать, очевидно, неразумной вдове так безрассудно распоряжаться имуществом. Но после беседы с Ксенией начальство убедилось, что она вполне здорова и, следовательно, вправе распоряжаться имуществом по своему усмотрению.

Беда, перевернувшая всю её жизнь, показала Ксении, насколько непрочно, суетно, мелко всё земное. Ей открылось, что существование человека от рождения до смерти является лишь испытанием на пути к жизни вечной. Как пройдёт человек этот путь, такова будет и награда. Имущество, богатства, честолюбие, удовольствия, развлечения — тлен, помеха, препятствие спасению души, достижению истинного счастья небесного.

Ксения приняла подвиг юродства. Из всего имущества она сохранила только мужнин мундир и, надев его, стала ходить по городу и всех уверять, что она и есть Андрей Фёдорович. Блаженная не отзывалась на имя Ксения, если к ней так обращались. Представляясь Андреем Фёдоровичем, юродивая неизменно рассказывала о своей тяжкой утрате — о кончине... жены Ксении Григорьевны. В конце концов все привыкли называть её Андреем Фёдоровичем. Первое время блаженной приходилось нелегко, над ней многие насмехались, издевались, и прежде всего дети. Но Ксения покорно и безропотно сносила все глумления. Лишь однажды петербургские жители увидели её в страшном гневе. К тому времени Ксения уже почиталась за угодницу Божию, но преимущественно взрослыми людьми — дети по-прежнему её преследовали. Однажды, увидев Ксению, уличные мальчишки стали дразнить блаженную, смеяться, поносить. Ксения не обращала на них никакого внимания. Но дети, видя, что их слова не приносят желаемого результата, стали швырять в блаженную камни и комки грязи. Ксения всегда ходила по городу с крепкой сучковатой палкой. Она бросилась на малолетних злодеев с этой палкой, показывая, что сейчас накажет их. Вряд ли она ударила бы кого-либо, но проучить считала нужным. Жители Петербурга с тех пор старались оберегать Ксению от подобных развлечений неразумных детей.

Под именем покойного мужа Ксения юродствовала, по всей видимости, недолго — столько, сколько позволяла исправность мундира Андрея Фёдоровича. Когда мундир истлел, она перестала изображать мужчину. Блаженная надела цветастую юбку и кофту — обуви и платка она не носила — и стала называться по-прежнему Ксенией. У неё, как и у большинства юродивых, могло быть много одежды — состоятельные люди считали за счастье одарить её чем-нибудь со своего плеча, — но она всё немедленно раздавала нищим.

У Ксении в Петербурге было множество знакомых. Её звали погостить то в один дом, то в другой. Считалось большой удачей, счастьем, милостью, посланной небесами, принимать у себя юродивую.

Однажды Ксения зашла к своей знакомой Евгении Денисьевне Гайдуковой в адмиральский час, как в Петербурге говорят, то есть в обеденное время. Хозяйка усадила дорогую гостью за стол на лучшее место, потчует её, будто родную матушку, блюдо за блюдом подносит. Когда они на славу отобедали, Евгения Денисьевна принялась благодарить Ксению за оказанное внимание и извиняться за скромное угощение. «Не взыщи, — говорила она, — голубчик Андрей Фёдорович (Ксения ещё ходила в мундире мужа), больше мне угостить тебя нечем, ничего не приготовила сегодня». «Спасибо, Денисьевна, спасибо за хлеб, за соль, — отвечала Ксения. — Наелась, как дурак на поминках. Сроду так не ела. Только лукавишь-то для чего? А? Уточки-то мне не дала! Побоялась предложить!» Изумилась Евгения Денисьевна, сконфузилась — у неё в печи и правда стояла жареная утка, приготовленная для мужа. Бросилась она тотчас к печке, вынула утку и поставила её перед Ксенией. Но блаженная остановила её: «Не надо, не надо. Не хочу я утки. Я ведь знаю, что ты радёхонька меня чем только ни на есть угостить, да боишься своей кобыльей головы». Кобыльей головой Ксения называла своевольного и деспотичного мужа Евгении Денисьевны. В другой раз Ксению принимала купчиха Крапивина. Они сидели за столом, угощались чем Бог послал, мирно беседовали. И вдруг блаженной, как это нередко с ней случалось, было явлено откровение. Она увидела, что дни хозяйки, пышущей, казалось, здоровьем женщины, сочтены. Ксения тогда вроде бы ни с того ни с сего напомнила ей и всем присутствующим о необходимости каждому встретить свой смертный час, как и подобает православному христианину, — покаявшись и причастившись. Уходя, она сказала будто самой себе: «Зелена крапива, а скоро завянет». Никто тогда не придал значения этим словам — блаженная вечно говорит загадками. Однако, когда несколько дней спустя Крапивина отдала Богу душу, все вспомнили вещие слова Ксении и о предсмертных таинствах, и о крапиве.

Свой домик на Петербургской стороне после смерти мужа Ксения отдала мещанке Параскеве Антоновой, которую блаженная очень любила, и часто приходила в гости. Однажды она зашла к Параскеве и говорит ей: «Вот ты сидишь тут да чулки штопаешь и не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!» Удивилась Параскева: о каком сыне толкует Ксения? Но, хорошо зная, что блаженная никогда ничего не говорит напрасно и каждое её слово — мудрость, иносказательное откровение, она немедленно поспешила пойти куда было указано. Оказалось, что вблизи Смоленского кладбища извозчик сбил беременную женщину, которая тут же и родила, а сама скончалась. Параскева поняла, что имела в виду Ксения: вот он, её сын! О нём говорила блаженная! Параскева оставила ребёнка у себя и прекрасно воспитала. Впоследствии этот человек стал крупным чиновником. Всю жизнь он с большой любовью и почтением относился к своей приёмной матери.