Цитата дня

Иисус Христос сказал: "Все, что сделали вы людям, то сделали Мне"

oshibki1.jpg

Храм Успения Пресвятой Богородицы г. Подольск (Котовск)

Таким храм может стать с Вашей помощью!

Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

Слово в день памяти преподобного Иова Почаевского
Митрополит Омский и Тарский Владимир (Иким)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Возлюбленные о Господе братья и сестры!
Преблагая Владычица Богородица, Царица Небесная, таинственно избирает места Своего явления на нашей грешной земле.

Так однажды явилась Матерь Божия в западных пределах Руси – предстала не среди многолюдья, не взорам праздной толпы, а на уединенной горе Почаевской, где видели Ее стоящей в огненном столпе только два подвизавшихся там инока да пастух, пасший поблизости овец.

Там, где явилась Пресвятая Дева, в скале навсегда остался след Ее стопы. Этот чудесный отпечаток начал источать целительную воду, никогда не умаляющуюся и не переливающуюся через край.

Миновали столетия, но память о посещении Царицы Небесной хранилась в том краю, и в пещерах горы Почаевской селились монахи-отшельники. В середине ХVI века Матерь Божия вновь явила Свой Покров над Почаевым. Возвращавшийся после поездки по Руси в Константинополь греческий митрополит Никифор побывал у местной благочестивой помещицы Анны Гойской и даровал ей в благословение образ Госпожи Богородицы. Икона оказалась чудотворной: временами ее окружало сияние. Поклонившись дивному образу, исцелился от хромоты брат Гойской, затем перед чудесной иконой начали обретать здравие и другие больные. Благочестивая помещица не решилась хранить драгоценную святыню в собственном доме: на ее пожертвования был расширен монастырь на Почаевской горе, построен храм в честь Успения Пресвятой Богородицы и в нем помещена чудотворная икона, с той поры названная Почаевской. В эту обитель, отмеченную присутствием Владычицы Богородицы, Господь вскоре послал великого угодника Своего духоносного игумена Иова.

Преподобный Иов носил фамилию Железо, и в этом был словно бы символ твердой веры, которая отличала его с детства. Радуйся, в мире Железом реченный, несокрушимую крепость и силу немощным душою и телом Свыше приносяй, – воспевается ему в церковном акафисте. Десятилетним ребенком покинул он родительский дом и ушел в монастырь. Юный послушник не только ревностно выполнял все, что ему поручали, но и стремился с любовью угождать всем в обители, даже самому из наименьших монастырских работников. Всего два года понадобилось игумену и старцам обители, чтобы оценить горящий в его душе огонь боголюбия: и вот уже отрок был обличен в иноческий образ. Преподобный Иов закалялся в подвигах благочестия, возрастал в разуме и знании Божественных истин. В тридцать лет он принял великую схиму, стал мертв для мирской злобы. Это был светильник, сияющий как Ангел посреди братии, – и слава о его святости разнеслась далеко за пределы его Угорницкого монастыря, за пределы его родной Галичины, по всей Юго-Западной Руси. Знаменитые вельможи стали обращаться к нему за духовным советом. Так, узнал о преподобном Иове и прославленный ревнитель Православия князь Константин Острожский. Восхитившись личностью святого подвижника, князь Константин выпросил его у Угорницкого игумена для опекаемого им крупного Дубенского Крестовоздвиженского монастыря. Вскоре преподобный Иов бы избран игуменом Дубенской обители – так он оказался в одном из средоточий борьбы за Святое Православие, которую вел под папистским игом народ Юго-Западной Руси.

В XIII веке, воспользовавшись бедою обескровленной ордынским нашествием Русской земли, Польско-Литовская федерация прибрала к рукам Киевскую, Белую, Червонную Русь. Для западных хищников это было весьма выгодное приобретение: огромная территория с плодороднейшими земельными угодьями, с трудолюбивыми земледельцами, которых можно было превратить в крепостных холопов. Юго-Западная Русь стала щитом, ограждающим Польшу и Литву от постоянных набегов Крымской Орды и турецких вторжений. Южнорусское казачество проливало кровь в сражениях с ханскими полчищами, и это на Южной Руси крымские работорговцы десятками тысяч захватывали пленных – детей, женщин, мужчин, наводнявших затем восточные базары невольниками в таких количествах, что некоторые удивлялись: «Неужели в той стране, откуда их привозят, еще остались люди?» Но польско-литовским хозяевам недостаточно было платы богатствами, потом и кровью, какую они взимали с русских владений, – хищные латиняне посягали на самую душу народа, стремясь поработить ее «земному богу» – Римскому папе.

В те времена на Юго-Западной Руси еще и слыхом не слыхивали о национальных наименованиях «украинцы», «белорусы», «галичане», весь народ называл себя русским (или «руським»), и вера была одна – святая православная вера, завещанная равноапостольным князем Владимиром Киевским. Принимая власть над русскими землями, польские короли или литовские великие князья давали страшные клятвы: мол, исповедание Православия будет совершенно свободно, православные монастыри, храмы, духовенство будут окружены всяческими заботами и льготами. Вскоре же эти клятвы были попраны и поруганы, а «льготы и заботы» обернулись жестокими гонениями. Польско-литовские паны на местах руководствовались циничным правилом тогдашней Европы: чья власть – того и вера – и не желали терпеть «схизматов» (как презрительно именовали православных) среди своих холопов, издеваясь над ними и их верой всячески. В масштабах государства существовал запрет на строительство новых и ремонт имеющихся православных храмов (политика, нацеленная на медленное удушение Церкви, подобная проводившейся уже в XX веке большевистскими режимами Хрущева и Брежнева). Однако среди душителей Православия попадались и «торопливые». На Белой Руси фанатичные паписты устроили геноцид: упорствующих в Православии «смердов» вешали и топили в реках тысячами. Возмущенный народ, отстаивая свою веру, отвечал восстаниями, которые ставили под угрозу панскую власть. Латинские «миссионеры» временно отступали; на сеймах и сеймиках вновь оговаривались «льготы» православным, правительство давало новые клятвы – чтобы в удобный момент клятвы эти опять нарушить.

Наиболее дальновидные «миссионеры» понимали, что только насилием обратить в латинство народ Юго-Западной Руси невозможно. Защитницей Православия выступала южнорусская знать: среди нее были люди сильные, воинственные, владеющие городами и селами; князей Острожских, например, побаивался сам польский король. Подобных аристократов можно было только соблазнить, совратить или подкупить. Самым тонким и «изящным» в методике, применявшейся иезуитами, был соблазн образования. Молодых южнорусских вельмож заманивали в блестящие иезуитские училища, где вместе с разнообразными знаниями в их разум по капле вливали яд латинских мудрований и презрение ко всему русскому как к варварству. Желающие могли продолжать образование в европейских университетах (разумеется, католических) и там, естественно, еще более утверждались в симпатиях к папизму. К соблазну образования присовокуплялись и иные искушения: только став римо-католиком, южнорусский дворянин мог приобрести влияние при роскошном королевском дворе, стать равным пышным польским панам, жениться на какой-нибудь обольстительной польской панне. Методика совращения нередко имела успех, и южнорусский вельможа превращался в окатоличенного, ополяченного шляхтича, заражаясь психологией предательства. Часто именно такие отступники делались злейшими врагами отеческой веры и родного народа.