Цитата дня

«Строгие посты делаются напрасными, когда за ними последует излишнее употребление пищи, которое скоро доходит до порока чревобесия» (Преп. Иоанн Кассиан Римлянин)

oshibki.jpg

Храм Успения Пресвятой Богородицы г. Подольск (Котовск)

Таким храм может стать с Вашей помощью!

Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

В 1590 году собрался наконец Собор, на котором духовенство Юго-Западной Руси решило ходатайствовать перед королем о возвращении Православию всех прав и привилегий, в сохранении которых клялись своим русским подданным его предшественники на престоле. Для этого ходатайства были подготовлены бланкеты: чистые листы бумаги, снабженные печатями всех бывших на Соборе архиереев, куда должен был быть внесен текст обращения к королю. Но бланкеты выкрали Терлецкий с Поцеем и вместо прошения о правах Православия написали на них послание папе Римскому, в котором якобы от имени всего южнорусского епископата выразили желание подчиниться «Святейшему Римскому Престолу». С этой фальшивкой аферисты отправились к папе Клименту VIII, целовали ему туфлю и были приняты с несказанной милостью и лаской. Папа не замедлил написать королю Сигизмунду III: мол, уния уже состоялась. Король, в свою очередь, приказал митрополиту Михаилу (Рагозе) созвать Собор для официального засвидетельствования «перехода» православной митрополии в папскую юрисдикцию.

В это время в Кракове проходил сейм, и известие об этой афере вызвало гневное негодование православных земских депутатов. Князь Константин Острожский потребовал суда над Терлецким и Поцеем, которые ездили вчужую землю и предались чужой власти. Но Сигизмунд III и слышать ничего не хотел о незаконности аферы с унией. Митрополит Михаил не посмел ослушаться монаршего приказа и объявил о созыве Собора.

В октябре 1596 года в городе Бресте состоялись одновременно два разных собрания. Первое – униатское «разбойничье соборище», где присутствовали Терлецкий с Поцеем и еще три архиерея-изменника, которых они посулами и угрозами склонили к унии. Остальные делегаты этого «православного собрания» были странные: папский легат, большая группа иезуитов из Вильно, несколько монахов других католических орденов и обвешанные оружием королевские сановники. Митрополит Михаил сначала заявил, что категорически не приемлет унию, но очень быстро изменил свое мнение: методы убеждения, примененные к малодушному старцу, были явно не богословские. «Соборище» провозгласило «анафемы» на оставшихся верными Православию епископов, на цитадель русской веры Киево-Печерскую лавру, на всех, кто не приемлет унии, то есть на весь народ Божий в Юго-Западной Руси. Гнусные подробности преступной комедии, ставшей известной под названием Брестской унии, будут впоследствии описаны в книге «Перестрога» свидетелем, пожелавшим скрыть свое имя из страха расправы от папистов. В те же самые дни в том же самом Бресте заседал законный Православный Собор: законный потому, что председательствовал на нем Экзарх Константинопольского Патриарха великий протосинкелл Никифор – Киевская же митрополия была в то время лишь частью Константинопольского Патриархата и без соизволения Царьграда не имела никакого права заключать какие-то «унии», какие-то соглашения с иноверцами.

В деяниях Собора участвовали и Экзарх Александрийского Патриарха Кирилл Лукарь, митрополит Словенский Лука, епископы Гедеон (Балабан) и Михаил (Копыстенский), множество архимандритов и протоиереев, представители знатнейших русских родов, делегаты православных братств. Собор отлучил от Церкви и изверг из сана впавших в униатство архиереев. В полном соответствии с законами церковными и государственными Собор просил короля свести с кафедр низложенных за вероотступничество епископов и дозволить избрание на их место православных архипастырей. Но по приказу фанатика Сигизмунда III закон был провозглашен беззаконием, а беззаконие – законом. Король не желал ничего знать, кроме долгожданного торжества унии, которым виделись ему решения разбойничьего Брестского соборища. Сигизмунд объявил: теперь в Польском королевстве никакого Православия нет и быть не может, все права и привилегии передаются новоявленной униатской Церкви – католикам восточного обряда. Православные храмы и монастыри со всем своим имуществом отдавались на расхищение, а весь православный народ – на разгром «восточным» папистам. И началось!

Криком кричит официальный документ, составленный православными депутатами сейма 1599 года: Отягощения и насилия умножаются более и более, особенно со стороны духовенства и светских лиц римского исповедания. Ни в одном углу целого государства ни один из нас, православных, какого бы звания ни были, не бывает в безопасности. Наши церкви, монастыри, соборы большей частью уже захвачены, разорены, опустошены, причем с грабежом и мучительством, с убийствами и кровопролитием, с неслыханными ругательствами над живыми и мертвыми. Духовные лица наши за твердость в исповедании терпят разные преследования: на них нападают в собственных домах их, грабят, позорят, ссылают, лишают собственности. Священники наши не могут крестить младенцев, исповедовать умирающих, отпевать мертвых, тела православных христиан вывозят, как падаль, в поле. Всех, кто не изменил вере отцов, удаляют от чинов гражданских; благочестие есть опала; закон не блюдет нас. Вопием – не слушают!

А вот свидетельство историка: Дикий фанатизм Сигизмунда и иезуитов не уступал в свирепости языческим гонителям христианства. В Малороссию введены были войска, и начались преследования вооруженной рукою. Пролилась кровь. Польские солдаты с обнаженными саблями принуждали в храмах народ преклонять колено и ударять себя в грудь по обычаю римскому и читать Символ Веры о Святом Духе неправославно. Храмы насилием отнимали и объявляли униатскими. Духовенство латинское переезжало от храма в храм в повозках, в которые впрягали до двадцати и более человек, вместо скотов.

Те храмы, которых прихожан никаким насилием не могли вынудить к унии, отданы в аренду жидам; ключи храма и колокольни перешли в жидовскую корчму.

Развязав войну против собственных православных подданных, Сигизмунд III вынашивал еще более грандиозные планы «во славу Рима». В Польше был выпестован «претендент на Российский престол» самозванец Отрепьев: среди клятв, данных этим авантюристом в обмен на польскую помощь в захвате царского венца, было обещание ввести унию в Московском государстве. А когда Москва, которую самозванец огласил латинским пением,возмутилась и казнила Отрепьева, походом на Северную Русь двинулся сам хищный Сигизмунд, несомненно намереваясь огнем и мечом насадить там латинство.

На Юго-Западной Руси еще оставалось немало православных общин и монастырей, среди жестоких гонений, ценой мучений и жертв мужественно хранивших свои святыни. Так, двадцать лет, подобно несокрушимой крепости, обуреваемой волнами папистской злобы, стоял в благочестии Дубенский Крестовоздвиженский монастырь во главе с преподобным игуменом Иовом (Железо). Защитой монастырю служило имя по-прежнему влиятельного князя Константина Острожского. Но вот, эта опора рухнула. Недостойный наследник великого рода, князь Януш Острожский изменил отеческой вере, перешел в латинство. Давление на Дубенский монастырь сделалось нестерпимым, а имя преподобного Иова вызывало у гонителей особую ярость. Смиренный подвижник увидел, что нельзя ему оставаться в том крае без вреда себе и другим, и удалился.