Цитата дня

...Ангелы принимают деятельное участие в судьбе че­ловека, если враги нападают на нас со всех сторон, то тем более светлые, любвеобильные Ангелы стремятся защитить нас, если только человек сам сознательно не переходит на сторону зла (преп. Варсонофий)

oshibki1.jpg

Храм Успения Пресвятой Богородицы г. Подольск (Котовск)

Таким храм может стать с Вашей помощью!

Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

Киевский Серафим
К 100-летию со дня рождения и 17-летию кончины схиархимандрита Серафима (Соболева)

Сергей Герук


Ровесник Октябрьской революции, родившийся в 1917 году на древней Трехсвятительской улице Киева, старец Серафим (до великой схимы – Пимен) говорил в 1987 году: «70 лет Вавилонского плена для Церкви кончается, и мы увидим духовное возрождение: откроются храмы и монастыри. Но на нас, православных, великая ответственность: не впасть в расслабление. Ибо в духовной жизни нет остановки, лишь движение вперед или откат вниз».

Автору этих строк довелось впервые увидеть старца в начале 1990-х – в Киево-Печерской Лавре, где он, в сандалиях на босу ногу, в старом подряснике, с двумя священническими крестами на груди, приговаривал проходящим священникам, то ли в шутку, то ли всерьез: «Братия, купите кресты. Нужно храм строить!» Вид такого дивного монаха – с небесно-синими, как васильки, глазами и детской улыбкой, к тому же с крашенной в какой-то рыже-каштановый цвет бородой и ниспадающими на плечи волосами – привлекал внимание. «Кто это?» – спросил у знакомого лаврского прихожанина. «Так это ж отец Пимен, блаженный старец с Троещины. Он там, на левом берегу, рядом со своим деревянным храмом собор строит…» Лаврская братия спешила к нему за благословением, о чем-то спрашивала, старец что-то отвечал своим резким и бодрым голосом. «Надо бы побывать у него, – подумалось. – Познакомиться». «Батюшка, а можно к вам на Троещину приехать?» – спросил у него. «Милости просим, – ответил приветливо. – Попробуете наш виноград, мы с него свое вино делаем для богослужений. Куда там импортному! Попробуете – и другого вовек не захотите!..»

«А знаешь ли ты, что отец Пимен – потомственный дворянин, жил в одном доме с Врубелем? – поведал мне все тот же прихожанин, когда старец скрылся в дверях Ближних Пещер. – Он сам иконописец, церковный композитор, да к тому же, говорят, прозорливый». Окончательно заинтригованный, я через несколько дней поехал на Троещину.

Предварительно порывшись в исторических справочниках, узнал, что название села Троещина восходит к XVII веку и земли эти, с заливными лугами и сосновыми лесами, принадлежали некогда Михайловскому Златоверхому монастырю и пожалованы были обители универсалом Богдана Хмельницкого в 1654-м – в год воссоединения Украины с Россией.

«Удивительно, – рассказывал старец впоследствии, – что родился я поблизости этого монастыря. И помню, как старенький архиерей приезжал туда служить, а люди становились на колени со свечами в руках и встречали своего владыку. Было очень трогательно это видеть… Потом Златоверхий взорвали… Тогда почти каждый день взрывали какую-то церковь… И наш Трехсвятительский храм, где молилась моя семья и где я был крещен, построенный когда-то еще князем Владимиром и перестроенный после запустения святым митрополитом Петром Могилой, тоже взорвали… И вот, Господь благословил мне на старости строить Троицкий собор на Троещине… Видите, как Он всё чудесно устраивает».

Когда мы впервые приехали к старцу, были покорены его радушием. «Проходите, гости дорогие! – восклицал он, усаживая в своей келье, куда нас провели через лабиринт каких-то причудливых пристроек. – Сейчас пить чай будем и кушать. Я молочное не ем, я вегетарианец. А вы кушайте – всё домашнее». Свое строгое постничество, как выяснилось потом, батюшка прикрывал такими формулировками.

На всё у него были свои «отговорки». «Деньги не беру – они “кусаются”». «Сплю мало – страдаю бессонницей, я ж контуженый… Инвалид первой группы…» «Вот, котенка подбросили. Куда его деть? А Господь и скоты милует, – говорит псалмопевец. Вот мы их и милуем…» На территории церковного подворья увидели с десяток всевозможных будочек, за отцом Пименом шествовала вереница дворняжек, а коты восседали в келье на правах полноправных хозяев. Он провел экскурсию, показав садовые деревья, виноградные аллеи, завел в храм. На стенах и под куполом – росписи, многие из которых он выполнил сам на грубых тканях, которые потом были наклеены на стены. Расписывать храмы запрещалось в советское время. Да что там храмы – косметический ремонт не дозволялось произвести без ведома уполномоченного по делам религий. И отец Пимен нашел выход: расклеивал уже готовые росписи. А когда прибегал разъяренный уполномоченный, разводил руками: «Вот, люди пожертвовали, что поделаешь…»

Потом была вторая, затем третья встреча на Троещине. Из бесед со старцем вырисовывалась биография этого удивительного человека.

Родился будущий старец в семье потомственных обедневших дворян Аркадия и Евдокии Соболевых в Киеве, при крещении его нарекли Леонидом. Перед революцией они жили вначале возле Андреевской церкви, а затем на Трехсвятительской, где прошли детство и юность подвижника. Иногда отец Пимен приезжал сюда с духовными чадами, брал с собой старые фотографии, на одной из которых запечатлены его бабушка и дедушке на балконе старинного дома, в котором с ними соседствовали великий художник Михаил Врубель и известный русский историк искусства и археологии Адриан Прахов. «Вот этот балкон!» – указывал старец, а зайдя во двор, показывал окно своей детской комнаты, где они жили с братом Владимиром. Батюшка очень дорожил памятью своего детства, в котором его благочестивые родители привили любовь ко Христу. После революции мама преподавала музыку в средней школе № 6, а папа был учителем рисования. С началом войны Леонида, к этому времени выпускника Гидрометеорологического института, ожидало страшное известие: в первые же дни боев погибли отец и старший брат. И он отправился в военкомат – просить зачислить его добровольцем. Почерневшая от горя мать умоляла не делать этого, но Леонид настоял: «Я должен занять их место на фронте». И мать со слезами отпустила сына. Шли жаркие бои за Киев. Лейтенант Соболев, командовавший артиллерийским расчетом, в районе Жулян подбил два вражеских танка и был тяжело ранен в спину и голову. Мать разыскала его в военном госпитале полуживого. Шансов выжить, по мнению врачей, не было. Но умирающий лейтенант, придя в сознание, сказал Господу: «Если выживу, буду служить Тебе всю жизнь». И он выжил, хотя остался инвалидом. А вскоре принял сан диакона, а затем иерея.

Так началась многотрудная жизнь священника. Служил в сельских храмах, вначале под Броварами, а затем в Бортничах (ныне окраины разросшегося Киева). Там будущему старцу удалось построить новый храм, что в советское время было немыслимо. Затем священника перевели на Троещину – в полуразваленную церковь между селами Выгуровщина и Троещина. Когда деревянный храм местные власти решили снести, он добился разрешения перенести его на пустырь на краю села.

В 1975 году отец Леонид принял монашеский постриг. Его духовными друзьями были многие выдающиеся священники и миряне того времени: покойный схиархимандрит Феофил (Россоха), ныне здравствующий бывший регент митрополичьего хора Михаил Семенович Литвиненко, в свое время приговоренный к расстрелу с заменой на заключение в лагерях, и многие другие. Среди нынешнего старшего поколения духовенства множество его почитателей: протоиерей Михаил Макеев – многолетний благочинный Барышевского благочиния Киевской епархии; архимандрит Софроний (Шинкаренко) – наместник Спасо-Преображенского монастыря с. Княжичи под Киевом; архимандрит Варлаам (Гергель) – наместник Благовещенского монастыря в Бортничах; епископы, многочисленная братия Киево-Печерской Лавры, духовенство и миряне многих городов и сел Украины и зарубежья.

Отец Пимен, молитвенник, строгий аскет, обладал даром старческого рассуждения, отзывался на просьбы каждого приходящего к нему. Маленький храм на краю Киева был духовным убежищем для многих киевлян. А когда новостройки Троещины приблизились к нему, старец в 1989 году поехал в Москву и получил разрешение на строительство Троицкого собора.

В выкроенное от служб время рисовал, слагал церковную музыку, читал. Он был широко образован, старался быть в курсе политических событий в мире. Сохранилось письмо к президенту США с требованием прекратить гонения на чернокожего христианского пастыря Мартина Лютера Кинга, пребывавшего в неволе. Свою пенсию батюшка перечислял в Фонд мира. А когда началось строительство собора, продал старинную квартиру на Трехсвятительской и поселился в церковном домике, где пребывал до конца своих дней. Когда его спрашивали: «А вдруг храм закроют, где вы будете жить?», он с улыбкой отвечал: «У Господа обителей много…»

Сохранилась маленькая записная книжка отца Серафима, где фиолетовыми чернилами обозначены даты жизни и смерти его близких, духовенства, епископов и мест их захоронения. Вот некоторые из них: «Тетя Аня Соболева. Родилась 1 дек. 1886 г. Скончалась 5 июня 1918 г.», «Могила А.Г. Толстого, Берковцы, уч. 32, ряд 24, могила 13», «Митрополит Киевский Филофей, сконч. 29 янв. 1882 г., митр. Киевский Иоанникий, назначен в Киев в 1891 г., митрополит Киевский Феогност, умер 22 янв. 1903 г., митр. Киевский Флавиан, назначен в Киев 3 февр. 1903 г.». И далее – имена и даты жизни и смерти других киевских архиереев. Отец Пимен изучал историю Церкви, по крупицам собирал факты. Возможно, хотел оставить воспоминания. Однако напряженная священническая жизнь и духовничество не оставляли времени.

Здесь же краткие дневниковые записки о болезни и кончине любимой матери Евдокии, принявшей перед смертью монашество с именем Елисаветы. Трогательно читать строки, написанные крупным детским почерком, о том, как проведывал больную мать, регулярно приезжая из Бортнич в Киев, и как с горечью фиксировал фазы ее угасающей жизни. Когда монахиня Елисавета почила, записал: «Вечером в Великую субботу, в 20 часов, я уехал в село, где служил. Ночью маме было плохо. В первый день святой Пасхи, 14 апреля 1974 года, в 8 утра, я маму причастил (она не разговаривала) и прочитал канон Божией Матери на исход души. В 8.30 мама скончалась. На второй день Пасхи после обедни маму перенесли и поставили посреди храма Флоровского монастыря. Из храма провожал маму отец Трифилий, по дороге читал Евангелие, служили литии. На Зверинецком кладбище нас встретило множество людей, которые пришли заранее. Я и отец Херувим в белых облачениях шли с певчими, пели пасхальные песнопения и читали воскресные Евангелия. Во время чтения Евангелия гроб держали на руках. Возле могилы служили чин погребения с заупокойными ектениями. После отпуска гроб опустили в могилу. По завещанию мамы в гробу было положено множество собранных ее руками васильков, которыми украшали напрестольный крест на праздники». Так ушла в Вечность мать боголюбивого старца.

Наблюдая жизнь и подвиги современников отца Серафима, понимаешь, что и в земном пути они жили с ощущением жизни Небесной. Впоследствии батюшка говорил людям, приходящим к нему за утешением после потери близких: «Да, наши усопшие живее нас, и им лучше, чем у нас! С каждым из нас в Царстве Божием исполнятся слова праведного Иова Многострадального: “Тогда тело его сделается свежее, нежели в молодости; он возвратится к дням юности своей”. Вот что нас ожидает в Божием Царстве! Каждый снова, как в юности, расцветет, и молодость к нему вернется!»

Почил старец Серафим 22 августа 2000 года, после Божественной литургии в день памяти собора Соловецких святых, которых он очень почитал. Ему стало плохо с сердцем. Вызвали «Скорую». «Не хочу умирать в больнице, – сказал он. – Хочу умереть дома». Когда «Скорая» с батюшкой выехала за ворота храма, он предал свою чистую душу Господу. Рассказывают, что в этот день в храме обновилось несколько икон. Особенно сияла небольшая иконка Воскресения Христова.

Похоронен отец Серафим у своего деревянного храма. Сюда ежедневно приходят люди.

В эти дни поминовения отца Серафима хочется верить, что и он, молодой и красивый, пребывает у Престола Божиего и молится о нас.

Источник: Православие.ру