Цитата дня

«Душа, исполненная любви Божией, во время исхода своего из тела, не убоится князя воздушного, но со Ангелами возлетит, как бы из чужой страны на родину» (Преп. Серафим Саровский)

oshibki.jpg

Храм Успения Пресвятой Богородицы г. Подольск (Котовск)

Таким храм может стать с Вашей помощью!

Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

Христос в тюрьме. Записки катехизатора

Сергей Комаров24.p

Маленький тюремный храм великомученицы Анастасии Узорешительницы. Сейчас начнется мое катехизаторское занятие для десяти человек. Вообще в колонии строгого режима, куда мы ездим с другими волонтерами, сидят около семисот заключенных. В храм приходят десять. Остальные зеки считают, что у них все в порядке, что они все порешают сами, без Бога. Хотя, чему удивляться - процентное соотношение верующих и неверующих в заключении приблизительно такое же, как и на свободе. Там большая часть тоже уверена, что у них все окей.

Ребята раскрывают свои Библии, тихо шелестя страницами… Храмовая тишина нарушается болезненным кашлем одного из самых старших прихожан. Туберкулез… Самая распространенная тюремная болезнь… Приступ кашля заканчивается, мы молимся и начинаем занятие.

Многие знакомые спрашивают: тяжело ездить в тюрьму? Я обычно отвечаю: тяжело не ездить, тяжело там сидеть. Хотя, конечно, колония – место депрессивное. Помню, какой у меня был шок после первого приезда. Впрочем, так и у всех остальных. Знакомый волонтер признавался мне, что после первого посещения тюрьмы он целый час плакал в машине.

От встречи с заключенными всегда устаешь – атмосфера непростая. Наш тюремный батюшка после исповеди зеков вообще на время теряет дар речи. Проговорился однажды, что услышанное на этих исповедях никогда ему раньше не встречалось. Он даже не знал, что подобные грехи существуют…

Зачитываю отрывок из Писания, обсуждаем толкования. Активных ребят мало, два-три, остальные просто слушают, временами впадая в какое-то оцепенение. Разговорить такую аудиторию довольно сложно. И тебе непросто приходится, и им тоже.

Думается: вот, нам тяжело в местах заключения. Тяжело тем, кто живет на воле, вдоволь ест, спит, периодически где-то отдыхает, общается с нормальными людьми, слушает любимую музыку, ходит в театры и на концерты, гуляет с семьей. Нам, приезжающим в колонию пару раз в месяц – трудно. А ребята сидят там годами и десятилетиями, видят одни и те же лица, гуляют только вокруг барака. Им-то насколько труднее?

Тем более непросто жить в колонии по заповедям Божиим. Тут есть свои понятия (антизаповеди), и выполнение евангельских предписаний усложняется множеством нюансов. На зоне быть христианином труднее, чем в миру, потому что тут все существует по волчьим законам. Тюрьма есть своего рода антимонастырь, со своим, античеловеческим уставом; здесь все наоборот. Ты вор или убийца? – прекрасно, значит, будешь в авторитете. Ты ловко обманул кого-то («развел лоха»)? – молодец, достоин уважения. Так что верующий в местах лишения свободы становится своего рода мучеником. И за христиан в заключении обязательно надо молиться нам, свободным, потому что они несут особенный подвиг.

Занятие оканчивается, меня провожают к выходу. Железные двери, колючая проволока, огромные овчарки… А перед глазами стоят лица ребят. У каждого какая-то своя проблема и своя история.

Вот Женя, дважды убийца. В грехах своих кается, но у него есть огромная проблема - страсть гнева. Сам не раз наблюдал, как его глаза темнеют от ярости, крепкие кулаки сжимаются, и вот он уже готов бить, ломать, убивать. Вот Иван Семенович, отбывает седьмой (!) срок, ему уже 60 лет. Болен клептоманией. Крадет все, что видит – и довольно мастерски. Не воровать уже не может. Вот Саша, молодой парень. Кажется, он постепенно сходит с ума. Даже не знаю, за что сидит – здесь не очень принято задавать такие вопросы. На сегодняшнем занятии он забрал уйму времени, увлеченно рассказывая про какую-то вселенскую плазму. Вроде исповедуется и причащается - но разум постепенно теряет. Почему таинства не исцеляют его? Спросите у Бога. Как непросто все бывает в церковной жизни. Тем более на зоне.

Что открыл я для себя, посещая тюрьму строгого режима несколько лет? Церковную молитву совсем иного качества в сравнении с той, к которой привык. Мы на свободе большей частью молимся в храме расслабленно, без боли и подлинного сокрушения сердца. Не вполне чувствуя своей погибели, мы и спасаемся не в полную силу, а как придется. Порой даже ловишь себя на мысли: «в воскресный день я в храме - не то, что другие». Как в фильме «Дневник сельского священника» графиня сообщает кюре: «я могла бы и не ходить на мессу, но ведь хожу».

У прихожан тюремного храма такого безбожного самодовольства нет, и быть не может. Там верующий приходит в храм не свободненько так и весело, приветствуя знакомых и всем улыбаясь. Он заходит тихо, пряча глаза. Он грешен, и знает об этом; он изломан внутри, и в его жизни давно уже нет никаких перспектив. На таких службах стоит гробовая тишина – никакой болтовни, никаких хихи-хаха, никаких лишних шорохов. Все сурово и по-настоящему. Из тюремного ада приходят те, у которых на каждом плече по легиону бесов сидит. Им уже не до шуточек. Каждого грызет своя боль, и каждый понимает, что у него все плохо, и без Христа он погиб.

У нас, «довольных собой, своим обедом и женой», нет этой боли. А есть привычная церковность, и спокойное осознание того, что у меня, в общем-то, все неплохо – ну а вот с Церковью и еще лучше. И когда сталкиваешься на зоне с настоящими кающимися грешниками, глупое самодовольство слетает, как тополиный пух. После поездки в тюрьму всегда чувствуешь какое-то отрезвление, и живое чувство покаяния.

А еще в местах лишения свободы хорошо видно, как медленно человек исцеляется от страстей. Насмотревшись всякого, перестаешь строить иллюзий в отношении себя – дескать, я уже воцерковился, я христианин, живу не так, как раньше. О, насколько же тонок слой нашего христианства! Малый порыв ветра сдувает его, как пыль. Грехи и страсти - это мощные корни, углубившиеся в землю сердца. Просто так выдернуть их не получится – необходимо выкорчевывать. Видели, как выворачивают столетние пни? Приходится рыть большую яму, работать лопатой и топором, порой даже использовать специальную технику. Так вот - у зеков все на поверхности, там все видно, и им и другим. А у нас все скрыто глубоко в земле сердца. Заключенные видят свои грехи, ибо их нельзя не увидеть – они как могучие деревья. Мы же не видим своих страстей - они как скрытые в земле корни. Кто из нас в более опасном положении? Трудно сказать.

На зоне отбывают срок нарушители гражданского закона, которых поймали и посадили. На свободе живут преступники закона Божьего, которых никто пока не трогает, ибо им дается время для изменения. Первых судили в этой жизни – что ж, их может ждать милость Божия в жизни той. Нас же пока никто не судит, кроме голоса совести. Однако суд Божий и над нами неизбежен.

В тюрьму необходимо приходить иногда, чтоб хотя бы немного почувствовать, что такое суд, заключение, конец прежней жизни, начало новой. Ведь все, произошедшее с этими ребятами, в некотором смысле ожидает и нас – только итогов будущего Суда мы не знаем. Но если мы пожалеем этих заключенных и как-то поможем им сегодня, Бог непременно вспомнит это на Своем праведном Суде. На том Суде, о котором спел Высоцкий: «Все ерунда, кроме Суда самого страшного».

Пусть дорога нашей христианской жизни иногда сворачивает в тюрьму. Понятно, что не в смысле преступления и заключения, а в смысле помощи заключенным. Увы, охотников мало. «В Царствие Божие хотят все, а в тюрьму не хочет никто» – шутит настоятель нашей тюремной церкви. Что ж, если боимся прийти в зону ногами, посетим ее хотя бы молитвой. Надо поминать тех, кто там находится на исправлении, а также тех, кто туда ходит (наверное, тоже для своего исправления). И первые, и вторые в молитвах очень нуждаются.

Христос сидел в тюрьме. Режет ухо? Но ведь это так. Он был в темнице, ожидая смертного приговора. Господь и теперь там. Придя туда, мы встретим Его – в образе наших страждущих братьев. Через их зрачки смотрит на нас Иисус. Об этом Он Сам сказал: «В темнице был, и вы пришли ко Мне… Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф.25:36,40).

Пока в мире есть грех, без тюрем жить, увы, не получится. Но сам мир будет существовать до тех пор, пока в нем будут жить добро и сочувствие. В тюрьме как раз и ощущается острый дефицит этих добродетелей – значит, надо их туда нести.

Исправительная колония – это место, где происходит встреча со Христом. Он и сегодня ждет там нашего посещения, чтобы потом, во время Своего Суда, сказать всем, утешившим Его: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф.25,34).

Исчтоник: правлайф