Цитата дня

К Сисою Великому пришел один брат и говорит: "Отче, я пал". — "Встань". — "Встал, опять пал". — "Еще встань". — "До каких же пор?" — "До смерти"

oshibki1.jpg

Храм Успения Пресвятой Богородицы г. Подольск (Котовск)

Таким храм может стать с Вашей помощью!

Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

Красота Христианства Натальи Трауберг

Артем Перлик

5 июля — день рождения Натальи Трауберг, переводчицы, эссеистки, и человека, который вслед за святым Иоанном Сан Францисским обратил внимание, что всё очаровывающее нас в наследии древней и современной Западной Европы — идёт от красоты христианства.
Архитектура, живопись, музыка, литература, авторская сказка, героические нюансы истории и высота современной культуры общения — во всём этом сияет именно христианский свет, а потому всё это, по мысли Григория Богослова, принадлежит церкви, в независимости оттого, думал или нет об этом тот или иной из принесших в тот край красоту.

Человек мира сего думает: «что я могу сделать, чтобы моего стало больше?». Носитель святоотеческого сознания мыслит: «что я могу сделать, чтобы принести другим радость?».

Одно то, чего и вправду касается Дух, можно назвать церковью в подлинном смысле. И лишь когда встречаешь таких людей из которых сияет подлинность, людей здоровой души, улыбающихся нам и внимательных к нашей жизни, умеющих благодарить и ценить всякую красоту, помогающих и нам увидеть нашу неповторимость и драгоценность в очах Господних, — понимаешь, для чего нужно на земле христианство.
Читая Честертона понимаешь, какие это далёкие от христианства слова: «положение», «успех» и «комфорт». Один мудрый священник как-то заметил, что ходящие в храмы люди чаще всего решают один вопрос — как исполнить слова Христа «отдай всё» таким образом, чтобы не отдавать ничего и при этом не чувствовать себя виноватым. И такое нецерковное но живучее богословие малосольного христианства всегда имеет успех, но, всё же, по настоящему весь день радоваться может лишь только тот, кто всю ночь плачет.

Тексты и мысли Трауберг — это то, к чему хочется возвращаться, чтобы видеть, каким красивым может быть христианство, когда оно устремлено не ценностям мира сего, а к тому, о чём вправду говорил Христос. Трауберг говорила, что меч всегда в руке тех, кто встречает подлинных христиан. А в руках христиан радость, красота и блаженство жить.

Высокие книги и люди для того и есть, чтоб мы знали — мир не задумывался быть плохим и храмы существуют вовсе не для того, чтобы люди в них были равнодушны и враждебны один другому. В жизни всегда должна быть подлинность напоминания об идеале и осуществимости этого идеала на земле. И более того, напоминания об ущербности всего, что не идеально. Именно эту миссию и несла на земле Трауберг, и здесь она похожа на своего любимого Честертона, который открыл однажды, что вера — это радость умножить свет.

Трауберг была из тех христиан, кто умел видеть, что вся красота этого мира живится Духом Святым. А потому она знала, что литература лишь условно делится на немецкую, английскую, американскую или японскую. А на самом деле существует деление на подлинную, где произошла встреча с Духом, и на всю остальную.

Её христианство включало в себя красоту всех поместных церквей, и не делилось на «Сербское», «Греческое» или «Румынское».
Редко в церкви можно встретить человека, который дышал бы всей полнотой вселенского православия, и для которого поместные церкви были бы не выражением той или иной страны, но гранями красоты Духа. Такой человек может видеть и всю красоту мира вообще и относит её появление к Богу. Он - гражданин церкви, и для него важны люди, а не цифры каких-нибудь показателей. Он — подлинный христианин и весь свет бытия драгоценен для его взора.

Трауберг знала, что христианство заключено не только непосредственно в реалиях относящихся к храму, но и во всяком помазании красоты благодатью. А это то знание, которое никогда не даётся фарисеям и всем вообще людям формы.
И ещё одно важное её знание — сила на стороне слабых, потому, что Господь защищает беззащитных, ведь они быстрее и проще открываются его воле и красоте. Это понимание особенно важно сейчас, когда людям и в церкви часто кажется, что для достижения своих целей нужно применять силу и средства мира сего — иначе цели не добиться.
Христианин по Трауберг верно делает своё важное дело, но не старается доказать, что он прав. Как она писала: «В миру увидел зло — дай в рыло. А в христианстве увидел зло — но в рыло не давать». Или, говоря словами греческого Старца Дионисия Каламбокаса: «И Христос был прав — но распялся».

Она с болью писала о тех людях, которые и придя в церковь ищут своего, а потому не находят своего. Ведь себя мы обретаем только когда идём по пути служения, а не старания поудобнее устроиться в этом мире. И настоящая радость — это уметь приносить радость другим людям.
А поскольку всегда и везде истину слышит меньшинство — зато лучшее, к Трауберг прислушивались не все, но лишь те, кто и сами желали этой подлинности и красоты Духа, но не умели найти такие слова, чтобы выразить это своё желание. И тут Наталья Леонидовна становилась для них тем «поэтом», который говорит о том, что и так чувствуют добрые — что христианство, это, прежде всего — жизнь для Христа. А об остальном - «Люби и делай что хочешь».

Церковь — это реальность Царства Божьего на земле. Но в эту реальность вступают только преобразившись, только проживая христианство тем, что оно есть — не церковь той или иной нации, не набор предписаний, не гарант земной стабильности, не «наше славное прошлое», не комплекс запретов и страхов и не новая попытка устроить лучшее общество в отдельно взятой стране, а возможность жить общей жизнью с Богом.

Христианин — это ещё и сеятель, но и это возможно только в измерении жизни для других.

Человеку формы всегда кажется, что религия включает в себя только непосредственно то, что относится к храму. Но живущие мыслью и духом отцов видят, что христианство включает и всю красоту бытия, и существует затем, чтобы преображать мир, возводя его до красоты и до царства. В такое восприятие христианства входят и бардовские песни и обед с друзьями и сад и музыка Моцарта и вообще всё, в чём незаметно для людей формы сияет этот небесный свет.

Не странно ли, что христианство, которое может дать причастие максимальной глубине и жизни на практике для многих является ещё одним образом неподлинности, лукавства, лицемерия, формализма? И только идущие путём отцов не по форме а по сути тут учатся «быть живым и только, живым и только до конца». Почему Трауберг так любила Честертона? Потому, что он из тех авторов, кто даёт читателю прикоснуться к благодати, то есть понять, что есть жизнь на самом деле, там, где она — божественна, а не состоит из скучных новостных лент. Люди обычно больше всего удивляются когда слышат, что «мир хорош весьма» и это потому, что, как говорит Честертон: «Одержимый страстью больше верит в зло, чем в добро». Потому и сказка находит так мало сторонников в мире взрослых, ведь сказка открывает именно эту изначальную хорошесть мира, пронизанность бытия Богом и невероятную красоту всего. Она напоминает о счастливом конце для добрых и являет всю искаженность мира людей формы, эгоистов и умников, где всё не так как нужно. Сказка открывает что отношения людей где между всеми ходит холод — это только лишь искажение на пути к золотому городу над небом голубым, где обитает правда. И тогда оказывается, что свет — реален, а зло иллюзорно и временно. Так сказка даёт сказать всему неважному - «не важно» и утвердить несомненность красоты в свете конечной победы добра. И тут Трауберг удивляется, как добро побеждает не внешней силой, но самим фактом своего существования, самим своим причастием к подлинности и вечности, когда оказывается, что сила лишь только в том, чтобы быть настоящим, и тогда ты сможешь приобщиться тому «оттенку высшего значения» и высоте, перед которыми, по выражению Льюиса, зло может лишь только ползать.

Наталья Трауберг, чтоб оценить и понять новых знакомых, давала им прочесть Честертона, и если они отзывались на это чтение радостью, она знала, что будет близка сердцем этому человеку. Честертон — это постоянная слава за праздник жизни и землю, когда человек смиренно и кротко знает свою драгоценность в очах Господних, и это знание ведёт его к ещё большей благодарности и к восторгу: «Как прекрасен Ты и всё, что Твоё!»

Честертон, Льюис, Толкиен, Андерсен и та же Трауберг дарят читателям интонацию подлинности, когда ты вдруг касаешься живущей в их текстах благодати и понимаешь, что церковь — это никак не формализм, не фарисейство, не клерикализм, не хамство и ни какое другое из тысячи искажений, но — радость о встрече с Богом, о жизни, о проницающей мир Его красоте. Все пороки и искажения — всегда мимо церкви, этого зримого явления райского на земле. И этой церковью тогда хочется жить, вдохновляться и служить ей и всегда пить её красоту и свет со дна евхаристической чаши.

Томас Элиот говорил: «Сейчас у нас много христиан которые верят в духовную реальность, но не познали её на личном опыте». Потому так драгоценны те редкие книги и люди, которые открывают для других радость как главное свойство церкви и жизни, и в общении с которыми мы видим, что «мир хорош весьма» - это не романтическая иллюзия, а та реальность, которая лучится из всего творения, но заметна лишь чистым сердцам. Чем больше настоящести и благодати в трудах человека, тем больше отторгают его всевозможные люди формы, умники, и вообще все, кто живёт по лжи. Потому тем меньше у него будет признания среди таких людей, по крайней мере, если они ему современны, а так же в отечестве его и в доме его. Вершина вершин — Христос, никогда не получал никаких премий, дипломов и даже похвал ни за Своё добро ни за Свои притчи. Но — не получал от людей формы и живущих по лжи. А все, кто стремился к настоящести, шли за Ним, обретая жизнь в Его присутствии и Его словах.

Всё на свете существует для радости. Но знают это лишь только те, кто сумел подумать о чём-нибудь кроме себя. Статьи и эссе Трауберг настраивают душу на подлинность в христианстве, ту самую, которую ещё называют святоотеческим восприятием, и которое так далеко от всевозможных уклонений в построение земного рая или фарисейство.

Так и Честертон переносит читателя в преображенный мир, давая кротким увидеть ту землю, которую они наследуют.
Христос говорит беречься фарисейской закваски, то есть всякого формализма, когда человек замкнут во всём этом и наслаждаясь своей религиозностью не разливает лучей благодатной жизни вокруг себя.

Воспоминания о Трауберг похожи на прикосновение к чистой воде, к красоте подлинности, когда вера — это ликование, в том числе и о том, что ты не имеешь в себе ничего, что в мире сём считается силой. А потому ты стараешься не доказать правоту, но обрадовать, не принудить, но вдохновить, не решить проблему, но увести других в то измерение, где они станут выше всего приключающегося. Наталья Леонидовна была, по выражению одного светлого священника «не из общества любителей покаянных канонов и молитв ко причастию», но из церкви, прекрасной, апостольской, где больше всего драгоценны Бог и другой.

Когда она была в храме, то не спорила, кто имеет право ставить свечи на «этом подсвечнике», говоря о литературе она ценила в авторах детскость, лёгкость и святость, и всегда — жила той глубиной, на которой совершается встреча с Богом.

Трауберг была из тех редких людей, кто превыше всего другого в отношениях ставил взаимное сострадание. Она знала, что сила Божия совершается в немощи, а не во внешней силе, и имя это немощи — доверие Христу, у Которого не бывает для добрых людей ничего плохого. Все, кто вспоминают о Наталье Трауберг, подчёркивают, что она была настоящей, а это так редко бывает, даже и в христианстве. Но это же говорит о том, что когда человек подлинно раскрывается Духу — то он весь становится славой Божией.

Источник: pravoslavie.ru/