Цитата дня

Покаянием, терпением и смирением спасайте души ваши.Покаянием, потому что мы постоянно согрешаем; терпением – ибо сказано: претерпевый до конца, той спасен будет, и смирением – ибо смиренным дает Бог благодать (Игумен Никон (Воробьёв))

oshibki1.jpg

Храм Успения Пресвятой Богородицы г. Подольск (Котовск)

Таким храм может стать с Вашей помощью!

Рейтинг:  5 / 5

Звезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активнаЗвезда активна
 

 Святые отцы и литература

Артём Перлик

Часто можно услышать: зачем нужна литература в реальной жизни, где вокруг всегда столько боли?

Но великая литература тем и велика, что позволяет увидеть всю боль не иначе как частью великого замысла Божьего, ведущего вселенную к одухотворению и преображению. Великая литература позволяет видеть мир целостно, а в таком взгляде боль никогда не есть вся история и ни при каких обстоятельствах не может явиться её концом.

В финале сияет для добрых счастливый конец, а великая литература прозревает его ещё в пути, который совершают все добрые, часто совсем не зная, что не слышало того ухо, не видел глаз и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его.

В этом взгляд великих писателей сходен с взглядом святых отцов — и те и другие прозревают конечность тьмы. А потому их взгляд несёт утешение, ведь через них Сам Бог говорит нам, что всё окончится хорошо.

Святые имели способность глубочайшего вникновения в бытие, в мир и вообще во всё. Поэтому их постижение сущего было наиболее полным и ёмким из всех возможных. К сожалению, это богатство святоотеческой мысли (как и сокровищ литературы) в нашем мире почти никому не известно.

Однажды мне пришлось говорить с некой студенткой психологического факультета. Она серьёзно занималась учёбой, и я посоветовал ей обратить внимание на то, как святые отцы понимали внутренние движения человеческой души. Студентка ответила, что уже читала об этом и ничего скучнее в жизни ей видеть не доводилось. Я удивился и спросил, что же именно она читала. И оказалось, что она купила в храме газетку, составленную из схоластических схем XIX века. Там она прочла, что у Бога есть семь свойств, что душа делится на три части, что у совести бывают разные виды и тому подобную схоластику.

Каково же было её удивление, когда я сказал ей, что на самом деле богословие святых отцов никогда не было скучным, ведь они говорили о живом опыте души, идущей к Богу, нашедшей Бога, живущей перед лицом вечности. Я советовал ей прочесть творения Николая Сербского, Антония Сурожского, Силуана Афонского. И она действительно стала читать труды отцов, удивляясь, как глубока их мысль во всём, что касается её любимой психологии.

На самом деле мысль отцов глубока, какого бы вопроса они ни касались. Православие дарит человеку способность максимально глубоко и точно постигать бытие и творить новую красоту. Кант говорил, что все вещи мира существуют как вещи для нас (то, что мы видим) и вещи в себе (то, чем всё есть в своей сути). Отцы могли видеть мир на уровне вещи в себе. И они всегда желали умножать красоту, ведь Литургия и молитва давали им постоянные творческие силы для этого.

Поэтому святые отцы никогда не выступали ни против знания и образованности, ни против литературы. Они учили, что ум нужно освятить, соединить с Богом, но не отбросить. Многие отцы стояли на уровне, а часто и превосходили утончённых интеллектуалов своих эпох. Они разбирались в философии, литературе, науках, искусстве. При этом уровень их знаний не уступал уровню язычников, а глубина вникновения в предмет была всегда выше.

Святой Григорий Богослов говорил, что дело монаха – молиться, читать книги и писать стихи. Василий Великий в совершенстве знал античную философию и нередко цитировал её. Блаженный Иероним и Августин были тончайшими знатоками античной литературы.

Подобную глубину демонстрировали не только святые отцы, но и настоящие христиане.
Так, известная переводчица с японского языка Вера Маркова считалась в СССР одной из лучших специалистов по культуре Японии, а глубина её взгляда поражала профессоров.

Такова Мария Каменкович (Трофимчик) – поэт, эссеист, переводчик. Православная христианка, принявшая веру в зрелом возрасте, когда вокруг все друзья не только не верили, но и не искали веры. Собственно говоря, её друзья были литераторами, неталантливыми авторами, каких всегда много в мире. Такие люди часто могут жить иллюзией собственной значимости и, делая своё маленькое дело, не искать высоты. Не такова была Маша. Её с самого начала волновали только самые важные вопросы бытия, а в ответах она неизменно искала глубины. Всё это однажды привело её к православию. Маша писала стихи, но знаменита она не ими. Главное дело её жизни – огромный богословский труд, высоко оценённый Н. Трауберг и С. Аверинцевым – подстрочный комментарий к произведению Джона Толкина «Властелин Колец». Эта книга является гениальным образом нашего мира, где не так просто жить, но это не отменяет необходимость борьбы за произростание в нём высшей красоты восточной традиции, хотя и создал её человек Запада. Мы не можем выбирать времена, в которые нам суждено родиться, однако мы ответственны за то, чтобы принести в это время свет. А свет приносится только через собственную жертву. Тот, кто героически сохранит и приумножит добро, сделает это не для себя, но для других. Сам он не воспользуется плодами своей победы, но должен действовать так, как зовёт его долг. И только так будет правильно. Толкин в своей сказке изображает наш собственный мир, с его борьбой добра и зла, важностью правильного выбора, ценой верности. Хороший конец для тех, кто добр, украшает наш мир потому, что таким его создал Творец.

Властелин колец говорит об онтологических законах бытия. Средиземье – это наша земля, но такая, какой её увидел бы человек, смотрящий на всё это с Неба. Из всех литературных жанров сказка в наибольшей мере способна передать чудесность мира, ненапрасность добра и несомненность хорошего конца для всего добра.

Читатели «Властелина колец» интуитивно ощущали этот свет. Они хотели жить в средиземье. Но мало кто понял, что средиземье – это и есть наш земной мир. И всё дело в том, чтобы увидеть его правильно.

Мария Каменкович была из тех, кто сумел разглядеть глубочайший богословский смысл книги. Но знала она и то, что далеко не каждый читатель связывает несомненную светоносность книги с христианством, с православием. В предисловии к комментариям Маша пишет, что будет изъяснять сказку с точки зрения православного богословия, потому что книга Толкина написана в русле православной традиции, хотя и создал её римокатолик. Эту мысль Мария блестяще докажет, вскрывая небесный смысл там, где часть читателей видела только повод к наслаждению текстом. Она вслед за Клайвом Льюисом была уверена, что «Властелин колец» относится к книгам, не прочесть которые нельзя, к книгам, помогающим не просто принять христианство (а многие читатели книги становились христианами), но и жить в нём подвигом. Я знаю людей, которых от мысли о самоубийстве удерживала эта книга, сказка, дававшая настоящую силу жить и вселявшая надежду. Толкин когда то сказал, что к погибающему человеку всегда летят орлы благодати Господней, только человек об этом не знает. Но тем драгоценнее его выбор следовать добру, которое по всей логике должно потерпеть поражение. Герой не знает о том, придёт ли победа, но продолжает бороться. И его борьба есть высокая небесная драгоценность: чудовища вокруг, но не гнездятся в его душе. А добродетель имеет ценность в самой себе и в Небе, её поддерживающем. Евангелие освятило счастливый конец, и оно само есть вселенский счастливый конец для нашего мира. Евангелие сделало счастливый конец не только возможным, но и реальным в нашей земной истории. И хотя в жизни бывает тяжело и трудно, но мы должны продолжать идти ради всех, кто дорог нам больше себя. И эта способность человека нести радость в жизнь других ценой отказа от собственной радости – это не слабость, а та единственная сила, которая делает человека человеком, таким, каким он задуман Небом, таким, каким он может быть на земле, таким, кто ступает по миру как зримый свет. Такая жизнь не миф, не сказка, а засвидетельствованная историей реальность – дивная и светлая книга Толкина.

Ещё одна моя студентка, которая всю жизнь занималась философией, сказала, что, только прочтя «Философские пропасти» святого Иустина Сербского, она впервые увидела, что философия может верно выразить познаваемый мир и вдохновить сердце.

Ведь любой нормальный человек хотел бы иметь твёрдое основание в своей уверенности в том, что наш мир – хороший.

И святые отцы не просто творили новую красоту и осмысляли знания, они вносили свет в дела своих рук и слов. Живя для Бога, они стали чистым хрусталём, в котором сияло солнце благодати. Лучи этого солнца подвижники несли во всё то, что делали.

И любой человек, который следует по пути отцов, делает свои дела светоносными.

Я знаю молодого человека, который на православном фестивале увидел девушку, готовившую обед. Она делала простое дело, но он разглядел её дело в эпичной значимости мировой красоты, словно эльфийка из сказки явилась в наш мир, чтобы сделать дело смертного человека.

На самом деле каждый из нас столь же значим для вечности и для Бога, если смотреть на нас омытым, очищенным взглядом любви.

Красота льётся из каждой клеточки мироздания, но только поэт, ребёнок и христианин могут увидеть это. А увидеть или сказать о прекрасном – значит умножить его.

Источник: pravlife.org